Создатели этого сайта переехали из города в село. Привыкшие к городским условиям, они постарались объединить все плюсы городского и сельского образа жизни. На страницах этого сайта они делятся своим опытом.
Я написал про своего деда по материнской линии, потому что он 29 лет был
рядом. Про своего деда по отцовской линии я писать не планировал, т.к. видел его в
детстве всего два раза и знал про него мало. Но вчера я впервые увидел своего
внука. Он выше меня ростом и приходится мне троюродным. Внуки - это прикольно.
И чтобы они знали про своего пра...деда ...
Мой дедушка, Воробьев Иван Лукьянович родился в 1899 году в
с.Гришино (рядом с теперешним Покровском, ранее - Красноармейском)
Донецкой области. Отец его умер, когда дедушка был еще маленьким, и его мать
снова
вышла замуж. Дедушка окончил 5 классов церковно-приходской школы.
Перед первой мировой войной царское правительство раздавало земли на Кубани, и
дед со старшими братьями поехал туда. Они получили землю, построили дом, завели
хозяйство, но вскоре на них напали местные абреки и угнали весь скот. И братья
вернулись в Гришино. С 14 лет дед начал работать на шахте салазочником (таскал
салазки с углем по наклонному стволу шахты).
Когда в 1917 году крестьянам
раздали землю, дед получил свой надел, женился на моей бабушке Харитине Сороке и
построил дом на хуторе Зверево (Табурный) под теперешним Покровском. Однажды во
время гражданской войны пришли красные и объявили, что заберут у деда лошадь. А
лошадь в хозяйстве - вещь незаменимая. Купить новую не на что, заработать на
нее в тех условиях - нереально. Но дед узнал, что если записаться в Красную
армию со своей лошадью, то лошадь будет при нем. И дед ушел с красными. Лошадь
у него вскоре все равно забрали, и он стал простым пехотинцем. А на хутор пришли
белые, и их атаман, узнав, что дед ушел с красными, ударил бабушку нагайкой. У
красных дед пробыл 3 месяца. Однажды они узнали, что на них движутся большие силы
белых, все стали разбегаться, и дедушка вернулся домой.
После гражданской войны дед работал на своей земле, и это было
его самое счастливое время. Когда началась коллективизация, у деда забрали землю
и скот. Тогда он сказал: "Умрем, а в колхоз не пойдем". В это же время, при тех
же обстоятельствах эту же фразу сказал в Харьковской области мой прадед по
материнской линии. И дед пошел работать в Красноармейск
кочегаром паровозного депо. У деда было 9 детей - 4 сына и 5 дочерей. Самый
старший умер еще маленьким. Мой отец был самым младшим, он родился весной
1941-го. Когда пришло время его крестить, оказалось, что не было ни детской одежды,
ни ткани, чтобы ее пошить. Тогда дед получил на работе новые рабочие рукавицы, а бабушка сшила из
них папе панталоны.
Когда началась война, такие как дедушка немцев ждали. Люди
помнили немцев 1918-года, которые вели себя культурно, они надеялись, что немцы
прогонят большевиков, раздадут землю, но немец пришел другой
... Когда наши отступили, люди начали разбирать колхозное добро. Дед взял пару
коней и зерна. Всю зиму он кормил коней, надеясь весной пахать на них, но весной
их забрали немцы. Однажды старший сын деда Александр (1922 г.р., мой дядя Саша) залез на крышу и смотрел в бинокль на пролетающий немецкий самолет. Летчик, приняв его то ли за
партизана, то ли за корректировщика, сбросил бомбу. Никто не пострадал, но часть
хаты разрушилось. Другой раз к ним во двор хотел зайти немец-мародер, но дядя
Саша его не пустил. Немец уже снял автомат и передернул затвор, но тут выбежала
бабушка, начала на немца кричать и отбила дядю Сашу.
Хутор освобождали от немцев 2 два раза. Когда наши отступали, мужиков на хуторе не успели
мобилизовать, и они остались в оккупации. После прихода наших их всех
мобилизовали. Тех, кто проходил срочную службу, отправили на форсирование Днепра,
и почти все они там погибли. Там погиб и брат моего деда - Гаврила. (Отец говорил,
что он похоронен в с.Большая Лепетиха на Херсонщине, я был там в 2007-м, нашел там 4 захоронения советских солдат, но имени деда Гаврилы я там не нашел.)
Мой дед уже был непризывного возраста, к тому же он работал в ж.д. депо и
считался мобилизованным. Дядя Саша срочную службу не проходил, поэтому его отправили на
3-х месячные курсы, а потом на фронт. Он был пулеметчиком, в 1944-м под Варшавой
его тяжело ранило, 9 месяцев он провел в госпитале и 9 мая 1945 года вернулся
домой.
Дед продолжал работать в Красноармейске. Он был старшим кочегаром паровозного
депо. В его обязанности входило разжечь топку паровоза перед рейсом и загасить
топку после захода в депо. Даже простая работа требует специфических навыков.
Бывало, когда в хате топили печь (углем), из печки вываливался раскаленный до
красна уголек. Дед брал его двумя пальцами и забрасывал в печь. Зарплата
кочегара была маленькой, и дед ходил на подработки: клал печи и ставил крыши.
Считался одним из лучших печников в округе.
В голодное военное и послевоенное время дед иногда ездил на велосипеде в
Мариуполь. Там было много дешевой рыбы. По дороге нужно было где-то
переночевать. Он заезжал в село, останавливался в центре и закуривал. (Дед
выращивал табак и даже продавал его, а табак был дефицитом и большой ценностью.)
К нему сразу подходили мужики, просили закурить, и вопрос с ночлегом решался.
Дедушка с семьей. 1950 г.
Иногда у деда собирались его друзья, и они вспоминали как хорошо было
в 20-х, когда у них была своя земля, и они были сами себе хозяевами, обсуждали
колхозно-крепостной строй, делились слухами, что вроде бы кто-то говорил, что
будут раздавать землю. В те времена за такие разговоры ... Но там все люди были
проверенные.
Однажды дед насобирал бревен, из которых в шахте делают подпорки и иногда
вместе с породой выбрасывают в отвалы, и сделал из них забор от улицы. А какой-то начальник увидел и приказал убрать: "Чтобы завтра не было". Семейная легенда
гласит, что дед за одну ночь выкопал колодец и укрепил его стены этими бревнами.
В 50-х годах паровозы заменили тепловозами, и дед остался без работы.
Несколько лет до пенсии он проработал в шахте.
Дедушка умер в 83 года. Светлая ему память!
Однажды мы с отцом ставили крышу на даче. Нам помогал
мой дед по материнской линии. Возник один
технический вопрос, и дед сказал моему отцу: "Твой отец это делал так: ..."
Про своего деда по отцовской линии я писать не планировал, т.к. видел его в
детстве всего два раза и знал про него мало. Но вчера я впервые увидел своего
внука. Он выше меня ростом и приходится мне троюродным. Внуки - это прикольно. И
чтобы они знали про своего пра...деда ...
Всего каких-то 40 лет (ну, с учетом современной продолжительности жизни - 80 лет)
"хождения по пустыне" - и дух советского человека полностью выветрится из нашего народа...
По отзывам в интернет-магазинах я выбрал пневматическую винтовку Crosman Optimus с оптическим прицелом Center Point 4x32. На данный момент я отстрелял более 1000 пуль и могу выдать свой отзыв по этой винтовке.
Материалисты, приготовьтесь, сейчас тут будут эзотерические размышления
...Очень больно смотреть на то, что происходит, очень хочется найти в мозгу какую-то логическую опору и оценить происходящее...
У меня нет позиции, у меня есть чувства. Я за Майдан, я против режима Януковича. Мне не нравятся лидеры Оппозиции... я хочу голосовать за Анатолия Гриценко
...Я боюсь титушек ...Мне симпатичен Вадим Титушко...
Донбасс – это один большой корабль, где все друг с другом повязаны, где устроиться на
приличную работу в 90% случаях можно только по знакомству, где тебе делают услугу и ждут ответную услугу. Когда ты находишься во всем этом, эти мелкие услуги совсем не кажутся чем-то ужасным - нарушением закона, или чьих-то свобод и прав.
Вчера мне звонил родственник из России. Переживал, как мы тут. И я решила тоже
написать, что же у нас тут творится, во всяком случае как это видят те, кто
активно участвует в протестах.
НКВДист стучал наганом по столу: "Ты воевал?". "Да, воевал". НКВДист направлял наган на дедушку: "Нет, не воевал!". И так несколько раз, пока дедушка с ним не согласился.
Ну какой же джигит не хочет иметь
оружие. Не всякие там пугачи-воздушки, а
нормальное, рукоятка (и цевье) которого
вливается в руку и приятно ее тяжелит,
чьи идеальные линии не перестают
восхищать, чьи вороненые поверхности
очаровывают своей строгостью, одно
только прикосновение к которому дает
ощущение силы и власти, а направление на
знающих людей приводит их в панический
ужас.
...Очень больно смотреть на то, что происходит, очень хочется найти в мозгу какую-то логическую опору и оценить происходящее...
У меня нет позиции, у меня есть чувства. Я за Майдан, я против режима Януковича. Мне не нравятся лидеры Оппозиции... я хочу голосовать за Анатолия Гриценко
...Я боюсь титушек ...Мне симпатичен Вадим Титушко... 
